Главная страница сайта Алексея Дедова

Спецпроект «Школа журналистики»

Страница «Прорыв»

 

 

 

ДРУЖИНА «ПЛАМЯ»: СОМНЕНИЯ И НАДЕЖДЫ

Т. Гарина

 

Публикуется по: «Вожатый», 1989, № 5

 

 

Начало прошлогодней ко­мандировки мы подгадывали к 19 мая: когда, как не в этот праздник, увидишь, как живет пионерия знаменитого Пятигор­ска, который в те дни прогремел во всех газетах. (Еще бы: пря­мые выборы в городской совет пионерской организации! Две трети членов совета — школь­ники, председатель — девятиклассник!)

Впрочем, адрес у нас был гораздо более конкретный: Пя­тигорск, дружина «Пламя». И с 19 мая нам тогда повезло: имен­но в этот день на городском пионерском сборе коллективу, который существует уже 12 лет, было вручено знамя дружины.

Позади 12 лет споров, борьбы за право существовать, сущест­вовать не как клуб, а как струк­турное звено пионерской орга­низации. Если попытаться од­ним словом определить крае­угольный камень, на котором стоит этот, поверьте, отличный коллектив, то слово это будет — работа. Причем не игрушечная, не придуманная, а самая что ни на есть настоящая: пионеры дружины (а в недалеком про­шлом — юнкоровского разно­возрастного отряда) самостоя­тельно выпускают краевую пио­нерскую газету «Барабанщик». Сами находят материалы для статей, сами ведут переписку с юнкорами других городов Став­рополья, сами оформляют, кор­ректируют, делают макет номе­ра. А еще они выпускают газе­ту «Веселый ветер» — орган дискуссионного центра город­ского пионерского штаба. Еще работают в своем хозрасчетном пионерском ателье. И опять-та­ки все делают самостоятельно. Разумеется, вместе со своим бессменным вожатым Евгением Филипповым.

12 лет назад, возвращаясь из армии, выпускник Пятигорского института иностранных языков Женя Филиппов заехал в Сверд­ловск к Владиславу Крапивину. Увидел его «Каравеллу» — и, что называется, «заболел». Тог­да и появился в Пятигорске пио­нерский отряд «Пламя». Снача­ла, до газеты, был у ребят кру­жок фотодела...

Увы! Не успел начаться наш рассказ, как мы оказались в са­мой гуще полемики на тему структуры пионерской организа­ции. Одни, услышав, что все на­чиналось с кружка, непременно скажут: «Вот, вот! С кружка все начиналось, кружком и закончи­лось. Кружок — он и есть кру­жок. Он существует для того, чтобы дети приобрели там определенные умения и навыки, на­учились какому-то ремеслу, уг­лубили свои знания в отдельных областях науки. А понятие «пио­нерский отряд» подразумевает прежде всего идейно-политиче­скую направленность работы. И, стало быть, кружку отрядом не бывать. Почему? Потому что не бывать.

Другие, наоборот, готовы де­монстрацию на улице устраи­вать, неся над головой лозунги «Даешь разновозрастные отря­ды!», «Вывести пионерскую ор­ганизацию из школы!», «Все зло — от учителей!».

Вот, мол, если сделать все пионерские отряды разновозрастными, то и бед у пионерской организации не будет никаких. Почему не будет? Потому что...

И являются на свет разновоз­растные отряды-однодневки. И разваливаются с тем же успе­хом. Да еще оставляют у рва­нувшихся туда ребят чувство горького разочарования: в шко­ле плохо, и здесь ничего не вы­шло.

Не буду претендовать на объ­ективность и честно признаюсь: я — за внешкольные пионерские отряды и дружины. Дважды и трижды за разновозрастные и профильные пионерские объеди­нения. Да, конечно, у профильного отряда есть большой риск ска­титься на рельсы чисто кружко­вой работы, в творческих поис­ках забыв об идейно-политиче­ской направленности. Но гово­рить о принципиальной невоз­можности такой работы в этом отряде по меньшей мере стран­но. Разве не реально, организо­вав ту или иную практическую деятельность детей, найти в ней тот поворот, который наполнит всю ее смыслом служения лю­дям, сделает средством воспита­ния коммунаров?

Дружиной «Пламя» этот по­ворот найден. Кому, как не им, газетчикам и культармейцам, нужно уметь спорить и доказы­вать свою правоту, уметь любой поступок — свой или товари­ща — оценить с точки зрения законов пионеров, уметь подни­мать и вести за собой. А это и значит быть убежденным. Совсем не случайно председа­телем городского совета пионер­ской организации стал девяти­классник Женя Кузин, до выбо­ров — редактор краевой пионер­ской газеты «Барабанщик», командир дружины «Пламя». Совсем не случайно те ребята, которым мы задавали в беседах вопрос: «Какие качества ты це­нишь в людях больше всего?», отвечали: «Твердость, честность, убежденность, принципиаль­ность».

И не хочу ни в коей мере умалять заслуг боевого активно­го Пятигорского горкома комсо­мола, но уверена: не будь в горо­де дружины «Пламя», не было бы там ни горячих дискуссий, ни референдума по вопросам деятельности пионерской орга­низации, ни ныне знаменитых прямых выборов в городской пи­онерский совет; слишком велика была во всем этом инициатива ребят, слишком большую по­мощь они оказывали в процессе работы.

Более конкретно? Пожалуйс­та. На уроке учитель ударил уче­ника. Можно не сомневаться, что не от хорошей жизни,— ученик этот сделал все, чтобы довести его до «белого каления». Но ведь ударил же, воспользо­вавшись правом сильного и рас­писавшись в бессилии педагоги­ческом. В следующем же выпус­ке «Веселого ветра» о том по­явилась статья очевидца. От­нюдь не анонимная. Не побоял­ся 12-летний корреспондент поднять свой голос в защиту оскорбленного человеческого достоинства, обрушив на себя гнев вышеназванного «педагога» и всей администрации школы, которая тут же рьяно кинулась защищать «честь мундира». Не побоялся, потому что знает: он пионер юнкоровского отряда и, значит, не молчать в этой ситуа­ции — обязан.

Я — за профильные дружины вне школы. Посудите сами: в больших городах на сегодняш­ний день существуют уже не де­сятки — сотни неформальных групп. Рост их в геометрической прогрессии мы можем объяс­нить чем угодно: заорганизованностью пионерской организа­ции, последствиями эпохи «зас­тоя», «тлетворным влиянием За­пада», недостатком общения в век НТР. Но ведь несомненно существуют и другие причины, природа которых кроется в пси­хологии самого подростка — иначе явление это не носило бы столь массовый характер. Поче­му подросток этот, так стре­мившийся в пионеры, через 2-3 года теряет интерес к пионер­ской работе, в седьмом классе уже предпочитает носить галстук в кармане? Он «перерос» пионерскую организацию? Нет, она просто не удовлетворяет его чаяния, его потребности. Какие? Потребность утвердить через свободу выбора свою индиви­дуальность, потребность твор­ческого самовыражения, потреб­ность быть свободным — и сво­бодно же принимать правила игры, пусть очень жесткие, пот­ребность быть приобщенным к «особым», «не таким, как все».

Когда А. С. Макаренко гово­рил о том, что, наверное, никто из его взрослых слушателей не отказался бы надеть мундир полковника со всеми его регали­ями, потому что в этом есть «ка­кая-то игра», он говорил именно об этом.

...На уроке литературы в 4-м классе, где только что был прочитан «Сын полка» В. Катае­ва, проводится анкета, среди вопросов которой есть и такой: «В какой момент повествования тебе хотелось бы быть на месте Вани Солнцева?» На вопрос этот весь класс поголовно отвечает: «Когда Ваня, принятый в полк, надевает военную гимнастерку». Еще бы! В этот момент «просто Ваня» становится «особым», «не таким, как все Вани».

Дает ли приобщение к пионер­ской организации возможность испытать такое чувство? Да, да­ет. Но только однажды: в мо­мент вступления в организацию. Ну, еще, может быть, несколь­ко недель после того. Уже в чет­вертом классе всякое ощущение «особенности» утрачивается, че­му немало способствует и пио­нерская форма, мало чем отли­чающаяся от обыкновенной одежды. А вот неформальные группы дарят своим членам это приятное чувство. И «Пламя» тоже дарит.

У них очень четкая внутрен­няя структура. Каждый отряд делится на группы, у каждой группы — свой командир. Еженедельно собираются как советы отрядов, так и совет дружины. В каждом отряде есть своя группа барабанщиков. Ясно выражены ступени роста от юн­кора к редактору, от барабанщи­ка — к инструктору. Символика — общесоюзная, атрибутика своя: синие формен­ки, нарукавные шевроны с эм­блемами дружины и отрядов, звездочки — знаки различий, пилотки, высокие «военные» ба­рабаны. И дорожат ребята этой своей формой и красным галс­туком чрезвычайно, и в школу ходят в ней, красивые, подтяну­тые. Правда, не в меру ретивые поклонники педагогической «уравниловки» топают, бывает, ногой, кричат «Не позволим!», цедят вслед ребятам нелестные политические сравнения. Но, бу­дем надеяться, их время кончи­лось...

Есть у дружины свой устав и свои законы. Точно сформули­рованные, касающиеся вопросов членства, дисциплины, этики, формы,— они словно подтягива­ют ребят. Хочется их процити­ровать, но не буду, дабы не воз­никал соблазн скопировать.

Конечно, в организации и ра­боте такой дружины не может не быть и различного рода слож­ностей. Например, включенность в об­щую структуру ВПО — вопрос весьма непростой. Но и он, ка­жется, нашел свое единственно верное решение. При «Пламени» не существует отдельных октябрятских групп, но членами ее отрядов могут быть и октябрята. По достижении ими пионерско­го возраста отряд сам решает вопрос о приеме, готовится и проводит торжественную линей­ку. Так же решается вопрос с комсомольцами. Дружина имеет право рекомендации и приема в ВЛКСМ, при ней уже работает небольшая комсомольская груп­па.

В этой ситуации возникает вопрос так называемого «двой­ного членства». Являются ли ок­тябрята, пионеры, комсомольцы дружины «Пламя» в то же время членами групп и отрядов в своих классах? Нет, не являются. Они могут выполнять те или иные общественные поручения — и не более того. Правильно ли это? С точки зрения соответствия Положению о ВПО, логики и целе­сообразности — разумеется. С точки зрения этики... Трудно сказать. Мы неоднократно зада­вали эти вопросы Филиппову и его ребятам. Они пожимают пле­чами: да нет, все нормально. От­ношения отличные, конфликтов никаких. Нет никаких основа­ний им не верить, но некое «тео­ретическое» сомнение остается, и мы вернемся к нему чуть поз­же.

В разговоре о деятельности профильного пионерского отря­да или дружины не может не возникнуть и другой очень серь­езный вопрос. Это вопрос о том, насколько такое объединение может отвечать задаче воспита­ния всесторонне развитой, гар­монической личности.

Да, рассуждая теоретически, у «просто пионерского» отряда гораздо больше шансов для все­стороннего, гармонического раз­вития личности...— он реши­тельно ничем не связан. Рассуждая теоретически, от­ряд профильный всегда обречен на односторонность. Культармейцы, стало быть, целыми дня­ми репетируют и показывают свои выступления, а юнкоры только и делают, что снимают, печатают фотографии да стро­чат заметки.

Честно говоря, пришлось пот­ратить полкомандировки, пыта­ясь заставить Филиппова убе­дить нас в обратном. Вопрос о разных направлениях деятель­ности дружины держится им почему-то в строгом секрете.

— А что, если вот я — пио­нер 5-го класса «А» 10-й школы, и мне так нравится ваша форма, законы, традиции и барабаны, а заметки писать и фотографи­ровать не люблю. То есть на­учусь, конечно, если надо, чтобы приняли, но это «не мое»?

На десятки модификаций это­го вопроса он как-то расплыв­чато отвечал, что, мол, с одной стороны, не хочешь — не ходи, а с другой — любому дело найдет­ся, и что за 12 лет работы юнко­ровского отряда только трое по­шли в журналисты, остальные, мол, только поняли, что работа эта не сахар. И только на пятый день, устав от монотонных «пе­рекрестных допросов», достал из стола объемистую тетрадь с пер­спективным планом... нет, даже не с планом, а обширнейшей программой деятельности дру­жины «Пламя». Да, действитель­но, чтобы из кандидатов быть принятым в члены юнкоровского отряда «Ветер», надо сначала выполнить так называемую про­грамму «Объектив-1», научив­шись азам фотодела. Действи­тельно, за этим следует очень большая по объему программа «Объектив-2», где раскрываются ребятам секреты фотоискусства. Но, кроме того, есть программы «Символ-1» и «Символ-2» — за­нятия по истории и традициям пионерской организации, прие­мы обращения с ее символами и атрибутами; есть программа «Эхо» — этика, умение общать­ся, умение быть руководителем; есть специальные спортивные программы для младших и сис­тематические занятия фехтова­нием для старших ребят.

А еще — участие в краевед­ческой работе, поисковых экспе­дициях и трудовых делах. Поч­ти все свои рабочие и подсобные помещения ребята оборудуют и оформляют сами. И зона пио­нерской заботы у них колоссаль­ная.

Но во всех этих вопросах по­зиция у Филиппова однозначна: никакие дела, никакие направле­ния работы нельзя «высасывать из пальца», делать для «галоч­ки». Все должна подсказывать сама жизнь. А жизнь им, глаза­стым и быстроногим, газетчикам и культармейцам отрядов «Ве­тер» и «Трубачи», подсказывает многое. Поэтому, если надо, тимуровской работой займутся, помогут больным и одиноким. И слабого в обиду не дадут: всту­пятся сами, да еще пропечатают обидчиков в своих газетах.

Нередки там рыцарские тур­ниры, музыкальные и поэтиче­ские вечера. И фонотека колос­сальная. Деньги на все пластин­ки и пленки зарабатывают сами.

Наверное, можно найти еще и еще аргументы, но мне кажется, тезис доказан: отряды дружины «Пламя» живут наполненной самыми разнообразными делами жизнью.

Еще одно достоинство есть у дружины «Пламя». Это удиви­тельная среда обитания, в кото­рую попадает здесь каждый ре­бенок. Практические и теорети­ческие занятия, сборы, советы, общие дела строго расписаны во времени. Но и в свободное время дня там почти всегда кто-нибудь есть, помимо дневаль­ных. Кто-то работает в лабора­тории, кто-то возится с докумен­тацией, кто-то с готовностью драит и без того негрязный пол. А иные книжку читают, или уро­ки делают, или просто так сидят. Последнее, впрочем, не поощря­ется.

Что так тянет их сюда, уводя от пресловутой «улицы»? Наверное, прежде всего та ат­мосфера спокойствия, доброже­лательности, хорошей такой ра­зумности, которой, кажется, пропитан здесь воздух. Каждо­го тут уважают, и поэтому каж­дый уважает всех — и себя. Здесь нет ни скуки, ни этакого показного «Да здравствует! Ура!», нет всего того, что «черес­чур» и «слишком», и здесь есть взрослые надежные люди, с ко­торыми всегда можно погово­рить по душам и обсудить все свои наболевшие проблемы, ко­торых, в конце концов, можно просто звать на «ты».

Мы беседуем с двумя четыр­надцатилетними девочками — кандидатами в члены отряда «Ветер», то и дело подсовывая им разные провокационные воп­росы, пытаясь понять, что при­вело сюда их, таких взрослых, симпатичных, современных.

  А не скучно вам тут? Здесь ведь многие младше вас, а есть и просто «малявки»...

  Да что вы! У нас знаете какие малявки-то боевые? О-го-го! С ними даже дежурить интересно.

  А как ваши сверстники в школе к вам относятся? Смеют­ся, наверное?

  Конечно, есть такие, кото­рые дразнятся: вот, мол, «отряд­ные» пошли. Но те, кто нас лю­бит, понимают; а дураки... Не все ли равно, что они скажут?

  Ну а когда пройдет испы­тательный срок и вас примут в члены  отряда, вам ведь тоже придется  каждый день носить форму. Что за удовольствие?!

  Что вы! Форма — это как символ единства отряда, принад­лежности к нему. Наоборот, не дождешься, когда ее наденешь.

  А кем вы хотите стать? Журналистами, конечно?

  Почему журналистами? Я вот хочу быть врачом.

  А зачем же тогда пришла в юнкоровский отряд?

  Здесь учат мыслить и за­щищать свои убеждения.

И снова:

  А что вы больше всего це­ните в людях?

  Честность, твердость, принципиальность.

Вот вроде бы и весь рассказ о дружине «Пламя», которая, что и говорить, отлично работает и воспитывает славных людей. Казалось бы, все прекрасно: «Делай с нами, делай, как мы...» — но проблем вокруг — десятки.

Ну, во-первых, звучавший уже вопрос о том, что делать челове­ку, для которого журналистика, фотография, агитбригада — «не мое»? Тянет, например, челове­ка к морю или к технике. Идти в кружок и отказаться от счастья быть в таком замеча­тельном отряде, как «Ветер», или идти в отряд и не заниматься «своим» делом? Ни то ни дру­гое — не выход. А выход в том, чтобы были дружины юных мо­ряков и юнармейцев, юных тех­ников и музыкантов. Это воз­можно, но при одном условии...

Во-вторых, поставленная на­ми выше проблема «двойного членства», точнее, того, что ре­бята, придя в «Пламя», переста­ют быть членами своих отрядов. Конечно, в данном случае ущерб в количественном отношении не­велик. Но ведь уходят-то самые лучшие, самые активные. И если наряду с отрядами-классами по­явятся   не   один,   а   несколько

таких ярких отрядов, как «Ве­тер», да еще и самых разных профилей, каждый со своим ли­цом и традициями, то в школь­ных пионерских организациях, боюсь, останутся только совер­шенно равнодушные люди. Этой проблемы, может, и не стояло бы, если бы...

В-третьих, проблема вот ка­кая. В дружине «Пламя» всего около ста человек, а в дружине средней городской школы уж никак не меньше четырехсот. Да плюс октябрята — еще четы­реста. В этом определенно есть какая-то неправота по отноше­нию к старшим вожатым школ. Но, думается, решение кроется не в том, чтобы для торжества справедливости привести к Фи­липпову и его коллегам еще пятьсот-шестьсот человек. Ско­рее уж наоборот. Хорошо бы, если бы...

Проблема четвертая.

  Женя, а до скольких тут у вас, как говорят «неформалы», эти «тусовки»?

  Часов до 9 вечера.

  Каждый день с 2 до 9 и без выходных? С ума сойти можно!

Филиппов в ответ смеется:

  Да почему же с двух? Они ведь в две смены учатся.

Когда он только ухитряется читать, ходить в кино, занимать­ся семьей?

А также что случится с дру­жиной «Пламя», если он, допу­стим, уедет в Москву, а на его место воспитателя ГПД по мес­ту жительства придет кто-ни­будь другой? Конечно, может, ничего и не случится, а будет она преспокойно себе работать, ес­ли только...

Сопоставив все мои много­значительные многоточия, на­блюдательный читатель не мо­жет не заметить, что все они могут быть сняты одной-единственной фразой: «...Если только у нас будут кадры». Кадры гра­мотных старших вожатых школ и профильных дружин, кадры отрядных вожатых-профессио­налов. Кадры людей, способных десятилетиями отдавать детям свои знания и умения и, соответ­ственно, много чего имеющие, кроме все того же «Да здравст­вует! Ура!».

И в этом сегодня проблема пионерской работы. В стране го­рячее время. Филипповы нуж­ны всем!                 

 

 

Вверх             

Hosted by uCoz